Кто первый придумал гипсовую повязку и наркоз. Кто придумал анестезию? Плюсы и минусы гипсовой повязки

Николай Иванович Пирогов по справедливости считается «отцом русской хирургии», основоположником военно-полевой хирургии. Пирогов первый в мире применил эфирный наркоз в условиях войны. 16 октября 1846 г. - знаменательная дата не только в истории хирургии, но и в истории человечества. В этот день впервые была произведена большая хирургическая операция под полным эфирным наркозом. Осуществились мечты и чаяния, еще накануне казавшиеся несбыточными, - достигнуто полное обезболивание, расслаблены мышцы, исчезли рефлексы. Больной погрузился в глубокий сон с потерей чувствительности. Снотворное действие эфира (в старину он назывался «сладким купоросом») было известно еще в 1540 г. Парацельсу. В конце XVIII века вдыхание эфира применялось для облегчения болей при чахотке и при кишечных коликах. Однако научное обоснование проблемы обезболивания принадлежит Николаю Ивановичу Пирогову, затем русским ученым А. М. Филамофитскому, декану медицинского факультета Московского университета, и анатому Л. С. Севрюку. Они проверяли влияние эфира на нервную систему, на кровь, проверяли дозировку, продолжительность действия эфирного наркоза и т. д. Как всякое новшество, эфирный наркоз сразу нашел как излишне пылких приверженцев, так и предубежденных критиков. Пирогов не примкнул ни к одному лагерю до тех пор, пока не проверил свойства эфира в лабораторных условиях, на собаках, на телятах, далее на самом себе, на ближайших своих помощниках и, наконец, в массовом масштабе на раненых на Кавказском фронте летом 1847 г. Со свойственной Пирогову энергией он от эксперимента быстро переносит наркоз в клинику. Свою первую операцию под эфирным наркозом он произвел 14 февраля 1847 г. во 2-м военно-сухопутном госпитале, 16 февраля оперировал под эфирным наркозом в Обуховской больнице, 27 февраля в Петропавловской (С.-Петербург).

Испытав далее эфирный наркоз на здоровых людях, повторно на самом себе и располагая материалом уже 50 операций под эфирным наркозом, Пирогов решил применить эфирный наркоз в военно-полевой хирургии - непосредственно при оказании хирургической помощи на поле сражения. В это время Кавказ был постоянным театром военных действий (шла война с горцами), и Пирогов 8 июля 1847 г. уезжает на Кавказ с целью, главным образом, проверить на большом материале действие эфирного наркоза как обезболивающего средства. По пути в Пятигорск и Темир-Хан-Шур Пирогов знакомит врачей со способами эстеризации и производит ряд операций под наркозом. В Оглах, где раненые были размещены в лагерных палатках, и не было отдельного помещения для производства операций, Пирогов стал специально оперировать в присутствии других раненых, чтобы убедить последних в болеутоляющем действии эфирных паров. Такая наглядная пропаганда оказала весьма благотворное влияние на раненых, и последние безбоязненно подвергались наркозу. Наконец, Пирогов прибыл в Самуртский отряд, который расположился у укрепленного аула Салты. Здесь, под Салтами, в примитивном лазарете, состоявшем из нескольких шалашей из древесных ветвей, крытых сверху соломой, с двумя длинными, сложенными из камней, скамьями, покрытыми тоже соломой, стоя на коленях, в согнутом положении, приходилось великому хирургу оперировать. Здесь же под наркозом и было произведено Пироговым до 100 операций. Таким образом, Пирогов первый в мире применил эфирный наркоз на поле сражения. За год Пирогов сделал около 300 операций под эфирным наркозом (всего в России с февраля 1847 г. по февраль 1848 г. их было произведено 690). Мысль Пирогова без устали работает над усовершенствованием методики и техники наркотизации. Он предлагает свой ректальный способ наркоза (введение эфира в прямую кишку). Для этого Пирогов конструирует специальный аппарат, улучшает конструкцию существующих ингаляционных аппаратов. Становится активным пропагандистом наркоза. Обучает врачей технике наркотизации.

Свои исследования и наблюдения Пирогов изложил в нескольких статьях: "Отчет о путешествии по Кавказу" на французском языке. В 1849 г. "Отчет" вышел отдельным изданием на русском языке. Личный опыт Пирогова к этому времени составлял около 400 наркозов эфиром и около 300 - хлороформом.

Таким образом, главная цель научного путешествия Пирогова на театр военных действий на Кавказ - применение обезболивания на поле сражения - была достигнута с блестящим успехом. В процессе экспериментального изучения эфирного наркоза Пирогов вводил также эфир в вены и артерии, в общую сонную артерию, во внутреннюю яремную вену, в бедренную артерию, бедренную вену, воротную вену. Метод внутривенного наркоза чистым эфиром, как известно, не получил распространения. Однако идея Пирогова о возможности введения непосредственно в кровь наркотического средства впоследствии с огромным успехом была претворена в жизнь. Как известно, русские ученые фармаколог Н. П. Кравков и хирург С. П. Федоров (1905, 1909) воскресили идею Пирогова внутривенном наркозе, предложив вводить непосредственно в вену снотворное вещество гедонал. Этот удачный способ применения неингаляционного наркоза даже в зарубежных руководствах известен под названием "Русского метода". Идея внутривенного наркоза целиком принадлежит Николаю Ивановичу Пирогову и позже - другим русским ученым, занимавшимся разработкой этого вопроса, а не Флурансу и, тем более, Ору (последний в 1872 г. применил внутривенный наркоз хлоралгидратом) или Буркгардту (в 1909 г. он возобновил опыты введения в вену эфира и хлороформа с целью наркоза), как об этом, к сожалению, пишут не только зарубежные, но и некоторые отечественные авторы. То же самое следует сказать и в отношении приоритета интратрахеального наркоза (вводимого непосредственно в дыхательное горло - трахею). В большинстве руководств основоположником этого способа наркоза назван англичанин Джон Сноу, применивший этот способ обезболивания в эксперименте и в одном случае в клинике в 1852 г. Однако точно установлено, что в 1847 г., т. е. ровно на пять лет раньше, экспериментально этот способ с успехом применил Пирогов, о чем красноречиво свидетельствуют также протоколы опытов Пирогова.

Изобретение и широкое внедрение в лечебную практику гипсовой повязки при переломах костей - одно из важнейших достижений хирургии прошлого столетия. И именно Н.И. Пирогова первым в мире разработал и осуществил на практике принципиально новый способ повязки, пропитанной жидким гипсом.

Нельзя сказать, что до Пирогова не было попыток применять гипс. Известны работы арабских врачей, голландца Гендрихса, русских хирургов К. Гибенталя и В. Басова, хирурга из Брюсселя Сетена, француза Лафарга и других. Однако они пользовались не повязкой, а раствором гипса, иногда смешивая его с крахмалом, добавляя в него промокательную бумагу.

Примером тому может служить метод Басова, предложенный в 1842 году. Сломанная рука или нога больного помещалась в специальный ящик, заполненный раствором алебастра; ящик затем через блок прикреплялся к потолку. Пострадавший, по сути дела, был прикован к постели.

В 1851 году врач из Голландии Матиссен уже начал использовать гипсовую повязку. Он натирал полосы материи сухим гипсом, обертывал ими поврежденную конечность, а уже потом смачивал водой.

Чтобы добиться этого, Пирогов пробует использовать для повязок различное сырье - крахмал, гуттаперчу, коллоидин. Убедившись в недостатках этих материалов, Н.И. Пирогов предложил свою гипсовую повязку, которая почти в неизмененном виде применяется и в настоящее время.

В том, что гипс как раз и есть самый лучший материал, великий хирург удостоверился после посещения мастерской известного в то время скульптора Н.А. Степанова, где "...в первый раз увидел... действие гипсового раствора на полотно. Я догадался, - пишет Н.И. Пирогов - что его можно применить в хирургии, и тотчас же наложил бинты и полоски холста, намоченные этим раствором, на сложный перелом голени. Успех был замечательный. Повязка высохла в несколько минут: косой перелом с сильным кровяным подтеком и прободением кожи... зажил без нагноения... Я убедился, что эта повязка может найти огромное применение в военно-полевой практике, и потому публиковал описание моего метода".

Впервые Пирогов применяет гипсовую повязку в 1852 году в военном госпитале, а в 1854-м - в полевых условиях, во время Севастопольской обороны. Широкое распространение созданного им способа иммобилизации костей позволило проводить, как он говорил, "сберегательное лечение": даже при обширных костных повреждениях не ампутировать, а сохранять конечности многим сотням раненых.

Правильное лечение переломов, тем более огнестрельных, во время войны, которую Н.И. Пирогов образно называл "травматической эпидемией", было залогом не только сохранения конечности, но порой и жизни раненого.

Портрет Н.И.Пирогова кисти художника Л. Ламма

Одно из важнейших изобретений гениального русского врача, первым использовавшего наркоз на поле брани и приведшего в армию медсестер
Представьте себе обычный травмпункт - скажем, где-нибудь в Москве. Вообразите, что вы оказываетесь там не по личной надобности, то есть не с травмой, которая отвлекает вас от любых посторонних наблюдений, а в качестве случайного прохожего. Но - с возможностью заглянуть в любой кабинет. И вот, проходя по коридору, вы замечаете дверь с надписью «Гипсовая». А что за нею? За нею - классический медицинский кабинет, вид которого отличается разве что низкой квадратной ванной в одном из углов.

Да-да, это то самое место, где на сломанную руку или ногу, после первичного осмотра врачом-травматологом и сделанного рентгена, наложат гипсовую повязку. Зачем? Чтобы кости срастались так, как надо, а не как попало. И чтобы при этом кожа все-таки могла дышать. И чтобы неосторожным движением не потревожить сломанную конечность. И… Да что тут спрашивать! Ведь каждый знает: раз что-то сломано - надо накладывать гипс.

А ведь этому «каждый знает» - от силы 160 лет. Потому что впервые гипсовую повязку как средство лечения применил в 1852 году великий русский врач, хирург Николай Пирогов. До него подобного не делал никто в мире. Ну, а после него, получается, делает кто угодно и где угодно. Но «пироговская» гипсовая повязка - это как раз тот приоритет, который в мире никем не оспаривается. Просто потому, что невозможно оспорить очевидное: тот факт, что гипс как медицинское средство - одно из чисто русских изобретений.

Портрет Николая Пирогова художника Ильи Репина, 1881 год.

Война как двигатель прогресса

К началу Крымской войны Россия оказалась во многом не готова. Нет, не в смысле того, что она не знала о грядущем нападении, как СССР в июне 1941-го. В те далекие времена привычка говорить «иду на вы» была еще в ходу, да и разведка с контрразведкой еще не были так развиты, чтобы тщательно скрывать подготовку к атаке. Не готова страна была в общем, экономико-общественном смысле. Не хватало современного , современного , железных дорог (и это оказалось критическим!), ведущих к театру военных действий…

А еще в российской армии не хватало врачей. К началу Крымской войны организация медицинской службы в армии шла в соответствии с руководством, написанным за четверть века до того. Согласно его требованиям, после начала военных действий в войсках должно было насчитываться более 2000 врачей, почти 3500 фельдшеров и 350 фельдшерских учеников. В реальности же не хватало никого: ни медиков (десятой части), ни фельдшеров (двадцатой части), а их учеников не было вообще.

Казалось бы, не такая уж и существенная нехватка. Но тем не менее, как писал военный исследователь Иван Блиох, «в начале осады Севастополя один врач приходился на триста человек раненых». Чтобы изменить это соотношение, по сведениям историка Николая Гюббенета, за время Крымской войны на службу были приняты более тысячи врачей, в том числе иностранцы и студенты, получившие диплом, но не закончившие обучение. И почти 4000 фельдшеров и их учеников, половина из которых в ходе боевых действий вышла из строя.

В такой обстановке и с учетом свойственной, увы, русской армии того времени тыловой организованной беспорядочности, число навсегда выведенных из строя раненых должно было достигнуть как минимум четверти. Но как стойкость защитников Севастополя изумила готовившихся к быстрой победе союзников, так и усилия медиков дали неожиданно куда более хороший результат. Результат, у которого было несколько объяснений, но одно имя - Пирогов. Ведь именно он ввел в практику военно-полевой хирургии иммобилизирующие гипсовые повязки.

Что это дало армии? В первую очередь,- возможность возвращать в строй многих из тех раненых, кто несколькими годами раньше просто лишился бы руки или ноги в результате ампутации. Ведь до Пирогова этот процесс был устроен очень просто. Если на стол хирургам попадал человек с перебитой пулей или осколком рукой или ногой, его чаще всего ждала ампутация. Солдатам - по решению врачей, офицерам - по результатам переговоров с врачами. В противном случае раненый все равно с большой вероятностью не вернулся бы в строй. Ведь незафиксированные кости срастались как попало, и человек оставался калекой.

Из мастерской - в операционную

Как писал сам Николай Пирогов, «война есть травматическая эпидемия». И как для всякой эпидемии, для войны должна была найтись какая-то своя, образно говоря, вакцина. Ею - отчасти, потому что далеко не все ранения исчерпываются перебитыми костями - и стал гипс.

Как это часто бывает с гениальными изобретениями, доктор Пирогов придумал делать свою иммобилизирующую повязку буквально из того, что лежит под ногами. Вернее, под руками. Поскольку окончательное решение использовать для повязки гипс, смоченный водой и зафиксированный бинтом, пришло к нему в… мастерской скульптора.

В 1852 году Николай Пирогов, как он сам вспоминал полтора десятилетия спустя, наблюдал за тем, как работает скульптор Николай Степанов. «Я в первый раз увидел… действие гипсового раствора на полотне, - писал врач. - Я догадался, что его можно применять в хирургии, и тотчас же наложил бинты и полоски холста, намоченные этим раствором, на сложный перелом голени. Успех был замечательный. Повязка высохла в несколько минут: косой перелом с сильным кровяным подтеком и прободением кожи… зажил без нагноения и без всяких припадков. Я убедился, что эта повязка может найти огромное применение в военно-полевой практике». Как, собственно, и случилось.

Но открытие доктора Пирогова стало результатом не только случайного озарения. Над проблемой надежной фиксирующей повязки Николай Иванович бился не первый год. К 1852-му году за спиной Пирогова был уже опыт применения липовых лубков и крахмальной повязки. Последняя представляла собой нечто весьма похожее на гипсовую повязку. Пропитанные раствором крахмала куски холста слой за слоем накладывали на сломанную конечность - точно так же, как в технике папье-маше. Процесс это был довольно долгий, крахмал застывал не сразу, а повязка получалась громоздкой, тяжелой и неводостойкой. К тому же она плохо пропускала воздух, что негативно влияло на рану, если перелом был открытым.

К тому же времени уже были известны и идеи с использованием гипса. Скажем, в 1843 году тридцатилетний врач Василий Басов предложил фиксировать сломанную ногу или руку алебастром, насыпанным в большой ящик - «перевязочный снаряд». Затем этот ящик на блоках поднимали к потолку и в таком положении крепили - почти так же, как сегодня в случае необходимости крепят загипсованные конечности. Но вес был, конечно, запредельным, да и воздухопроницаемость - никакой.

А в 1851 году голландский военный врач Антониус Матейсен ввел в практику свой способ фиксации сломанных костей с помощью натертых гипсом бинтов, которые накладывались на место перелома и прямо там смачивались водой. Об этом новшестве он написал в феврале 1852 года в бельгийском медицинском журнале Reportorium. Так что идея в полном смысле слова витала в воздухе. Но только Пирогов смог в полной мере оценить ее и найти самый удобный способ гипсования. И не где-нибудь, а на войне.

«Предохранительное пособие» по-пироговски

Вернемся в осажденный Севастополь, во времена Крымской войны. На нее уже знаменитый к тому времени хирург Николай Пирогов приехал 24 октября 1854 года, в самый разгар событий. Именно в этот день состоялось печально знаменитое Инкерманское сражение, закончившееся для русских войск крупной неудачей. И тут недостатки организации медицинской помощи в войсках проявили себя в полной мере.

Картина «Двадцатый пехотный полк в сражении при Инкермане» художника Давида Роуландса. Источник: wikipedia.org

В письме своей жене Александре 24 ноября 1854 года Пирогов писал: «Да, 24 октября дело не было нежданное: его предвидели, предназначили и не позаботились. 10 и даже 11000 было выбытых из строя, 6000 слишком раненых, и для этих раненых не приготовили ровно ничего; как собак, бросили их на земле, на нарах, целые недели они не были перевязаны и даже не накормлены. Укоряли англичан после Альмы, что они ничего не сделали в пользу раненого неприятеля; мы сами 24 октября ничего не сделали. Приехав в Севастополь 12 ноября, следовательно, 18 дней после дела, я нашел слишком 2000 раненых, скученных вместе, лежащих на грязных матрацах, перемешанных, и целые 10 дней почти с утра до вечера должен был оперировать таких, которым операции должно было сделать тотчас после сражения».

Именно в этой обстановке таланты доктора Пирогова проявились в полной мере. Во-первых, именно ему принадлежит заслуга во введении в практику системы сортировки раненых: «Я первый ввел сортировку раненых на севастопольских перевязочных пунктах и уничтожил этим господствовавший там хаос», - писал об этом сам великий хирург. По Пирогову, каждого раненого нужно было отнести к одному из пяти типов. Первый - безнадежные и смертельно раненые, которым нужны уже не врачи, а утешители: медсестры или священники. Второй - тяжело и опасно раненые, требующие безотлагательной помощи. Третий - тяжелораненые, «требующие также неотлагательного, но более предохранительного пособия». Четвертый - «раненые, для которых непосредственное хирургическое пособие необходимо только для того, чтобы сделать возможную транспортировку». И, наконец, пятый - «легкораненые, или такие, у которых первое пособие ограничивается наложением легкой перевязки или извлечением поверхностно сидящей пули».

А во-вторых, именно здесь, в Севастополе, Николай Иванович стал широко использовать только-только изобретенную им гипсовую повязку. Насколько большое значение он придавал этому новшеству, можно судить по простому факту. Именно под него Пирогов выделил особый тип раненых - требующих «предохранительного пособия».

О том, насколько широко применялась гипсовая повязка в Севастополе и, вообще, в Крымской войне, можно судить только по косвенным признакам. Увы, даже педантично описывавший все происходившее с ним в Крыму Пирогов не позаботился оставить потомкам точные сведения на этот счет - в основном оценочные суждения. Незадолго до смерти, в 1879 году Пирогов писал: «Гипсовая повязка в первый раз введена мною в военно-госпитальную практику в 1852-м, и в военно-полевую в 1854 годах, наконец, … взяла свое и сделалась необходимою принадлежностью полевой хирургической практики. Я позволю себе думать, что введение мною гипсовой повязки в полевую хирургию, главным образом содействовало и распространению в полевой практике сберегательного лечения».

Вот оно, то самое «сберегательное лечение», оно же «предохранительное пособие»! Именно для него и применялась в Севастополе, как ее назвал Николай Пирогов, «налепная алебастровая (гипсовая) повязка». А частота ее применения прямо зависела от того, как много раненых врач старался уберечь от ампутации - а значит, какому числу бойцов нужно было наложить гипс на огнестрельные переломы рук и ног. И видимо, счет им шел на сотни. «У нас вдруг привалило до шестисот раненых в одну ночь, и мы сделали в течение двенадцати часов слишком семьдесят ампутаций. Эти повторяются беспрестанно в различных размерах», - писал Пирогов своей жене 22 апреля 1855 года. А по свидетельству очевидцев, применение пироговской «налепной повязки» позволило сократить число ампутаций в несколько раз. Получается, только в тот кошмарный день, о котором хирург рассказывал своей жене, гипс наложили двум-трем сотням раненых!

Николай Пирогов в Симферополе. Художник не известен.

Избавление от боли – мечта человечества еще с незапамятных времен. Попытки прекратить мучения больного применялись еще в древнем мире. Однако способы, которыми лекари тех времен старались обезболить, были по теперешним понятиям абсолютно дикими и сами доставляли пациенту боль. Оглушение ударом по голове тяжелым предметом, тугое стягивание конечностей, передавливание сонной артерии вплоть до полного отключения сознания, кровопускание до анемии мозга и глубокого обморока – эти совершенно зверские методы активно применялись с целью потери болевой чувствительности у пациента.

Существовали, правда, и иные способы. Еще в Древнем Египте, Греции, Риме, Индии и Китае использовались в качестве обезболивающих средств отвары ядовитых трав (белладонна, белена) и прочие средства (алкоголь до беспамятства, опий). В любом случае такие «щадящие» безболезненные методы приносили организму больного, помимо подобия обезболивания, еще и вред.

История хранит данные об ампутациях конечностей на морозе, которые проводил хирург армии Наполеона Ларрей. Прямо на улице, при 20-29 градусах ниже нуля, он оперировал раненых, считая заморозку достаточным обезболиванием (в любом случае, других возможностей у него все равно не было). Переход от одного раненого к другому осуществлялся даже без предварительного мытья рук – в то время никто не задумывался об обязательности этого момента. Вероятно, Ларрей использовал метод Аурелио Саверино, врача из Неаполя, который еще в 16-17 веке за 15 минут до начала операции натирал снегом те части тела больного, которые после этого подвергались вмешательству.

Разумеется, ни один из перечисленных методов не давал хирургам тех времен абсолютного и долговременного обезболивания. Проведение операций должно было проходить невероятно быстро – от полутора до 3 минут, так как невыносимую боль человек способен выдерживать не дольше 5 минут, иначе наступал болевой шок, от которого больные чаще всего умирали. Можно представить, что, например, ампутация проходила при таких условиях буквально отсечением конечности, а что при этом испытывал пациент, вряд ли можно описать словами… Проводить полостные операции такой наркоз еще не позволял.

Дальнейшие изобретения обезболивания

Хирургия остро нуждалась в наркозе. Это могло дать шансы на выздоровление большинству пациентов, которые нуждались в операции, и врачи это хорошо понимали.

В 16 веке (1540 год) знаменитым Парацельсом было сделано первое научно обоснованное описание диэтилового эфира как обезболивающего. Однако после смерти врача его разработки потерялись и забылись еще на 200 лет.

В 1799 году благодаря Х.Деви увидел свет вариант обезболивания с помощью закиси азота («веселящего газа»), вызывавшего у больного эйфорию и дававшего некоторый обезболивающий эффект. Этот прием Деви использовал на себе во время прорезывания зубов мудрости. Но поскольку он был химиком и физиком, а не медиком, его идея не нашла поддержки среди врачей.

В 1841 году Лонг впервые провел удаление зуба, применив эфирный наркоз, но никому не сообщил об этом сразу. В дальнейшем основной причиной его молчания стал неудачный опыт Х. Уэллса.

В 1845 году доктор Хорас Уэллс, принявший способ Деви обезболивать путем применения «веселящего газа», решил провести публичный эксперимент: удалить пациенту зуб, используя закись азота. Доктора, собравшиеся в зале, были настроены весьма скептически, что объяснимо: в то время в абсолютную безболезненность операций никто полностью не верил. «Испытуемым» решился стать один из пришедших на эксперимент, но в силу своей трусливости, кричать он начал еще до того, как был подан наркоз. Когда же обезболивание все же было проведено, и пациент, как казалось, отключился, «веселящий газ» распространился по помещению, а подопытный больной проснулся от резкой боли в момент удаления зуба. Публика хохотала под воздействием газа, пациент кричал от боли… Общая картина происходящего была удручающей. Эксперимент был провален. Присутствовавшие врачи освистали Уэллса, после чего он постепенно начал терять пациентов, не доверявших «шарлатану» и, не выдержав позора, покончил жизнь самоубийством, надышавшись хлороформа и вскрыв себе бедренную вену. Но мало кто знает, что с проваленного эксперимента тихо и незаметно уходил ученик Уэллса, Томас Мортон, который впоследствии и был признан первооткрывателем эфирного наркоза.

Вклад Т. Мортона в развитие обезболивания

В то время Томас Мортон, врач, ортопед-стоматолог, испытывал трудности, касающиеся недостатка в пациентах. Люди по понятным причинам боялись лечить зубы, тем более удалять их, предпочитая терпеть, нежели подвергнуться мучительной стоматологической процедуре.

Мортон «довел до ума» разработку диэтилового спирта как сильного обезболивающего путем множественных экспериментов на животных и своих коллегах-стоматологах. Применяя этот метод, он удалял им зубы. Когда же он соорудил примитивнейший по современным меркам наркозный аппарат, решение провести публичное применение наркоза стало окончательным. Себе в помощники Мортон пригласил опытного хирурга, отведя себе роль анестезиолога.

16 октября 1846 года Томасом Мортоном была успешно проведена публичная операция по удалению опухоли на челюсти и зуба под наркозом. Эксперимент прошел в полнейшей тишине, пациент мирно спал и ничего не чувствовал.

Весть об этом моментально распространилась во всем мире, диэтиловый эфир был запатентован, в результате чего официально считается, что именно Томас Мортон – первооткрыватель наркоза.

Менее чем через полгода, в марте 1847-го уже были проведены первые операции под наркозом в России.

Н. И. Пирогов, его лепта в развитие анестезиологии

Вклад великого русского врача, хирурга в медицину трудно описать, настолько он велик. В развитие анестезиологии он тоже внес свою многозначительную лепту.

Свои разработки по общему наркозу в 1847 году он совместил с данными, уже ранее полученными в результате экспериментов, проведенных другими врачами. Пирогов описал не только положительные стороны наркоза, но и первый указал на его минусы: вероятность тяжелых осложнений, необходимость точных знаний в области анестезиологии.

Именно в трудах Пирогова появились первые данные о внутривенной, ректальной, эндотрахеальной и спинальной анестезии, применяющейся и в современной анестезиологии.

К слову, первым хирургом России, проведшим операцию под наркозом, был Ф. И. Иноземцев, а не Пирогов, как принято считать. Произошло это в Риге 7 февраля 1847 года. Операция с применением эфирного наркоза прошла удачно. Но между Пироговым и Иноземцевым были сложные натянутые отношения, несколько напоминающие соперничество двух специалистов. Пирогов после удачной операции, проведенной Иноземцевым, очень быстро начал оперировать, применяя такой же метод подачи наркоза. В результате количество проведенных им операций заметно перекрывало операции, проведенные Иноземцевым, и таким образом, Пирогов взял первенство числом. На этом основании во многих источниках именно Пирогов назван первым врачом, применившим наркоз в России.

Развитие анестезиологии

С изобретением наркоза возникла потребность в специалистах в этой сфере. При операции нужен был врач, отвечающий за дозу наркоза и контролирующий состояние больного. Первым анестезиологом официально признан англичанин Джон Сноу, начавший свою деятельность на этом поприще в 1847 году.

Со временем стали появляться сообщества анестезиологов (первое – в 1893 году). Наука стремительно развивалась, в анестезиологии уже начали применять очищенный кислород.

1904 год – впервые проведен внутривенный наркоз с гедоналом, ставший первым шагом в развитии неингаляционного наркоза. Появилась возможность делать сложные полостные операции.

Не стояло на месте и развитие препаратов: создавалось множество средств для обезболивания, многие из которых совершенствуются до сих пор.

Во второй половине 19 века Клодом Бернаром и Грином было открыто, что улучшить и усилить наркоз можно путем предварительного введения морфина для успокоения больного и атропина для уменьшения отделения слюны и предупреждения сбоя сердцебиения. Еще чуть позже в анестезии начали применять противоаллергические препараты перед началом операции. Так начала развиваться премедикация как медикаментозная подготовка к общему наркозу.

Постоянно применяемый для наркоза один препарат (эфир) уже не удовлетворял запросы хирургов, поэтому С. П. Федоровым и Н. П. Кравковым был предложен смешанный (комбинированный) наркоз. Использование гедонала отключало сознание больного, хлороформ быстро устранял фазу возбужденного состояния пациента.

Сейчас в анестезиологии тоже один-единственный какой-либо препарат не может самостоятельно сделать наркоз безопасным для жизни пациента. Поэтому современный наркоз – многокомпонентный, где каждый препарат выполняет свою необходимую функцию.

Как ни странно, но местная анестезия начала развиваться гораздо позже открытия общего наркоза. В 1880 году идея о местном обезболивании была высказана (В. К. Анреп), а в 1881 – провели первую операцию на глазу: офтальмолог Келлер придумал проведение местной анестезии, применив введение кокаина.

Развитие местной анестезии начало довольно быстро набирать обороты:

• 1889 год: инфильтрационная анестезия;
• 1892 год: проводниковая анестезия (изобрел А. И. Лукашевич совместно с М. Оберстом);
• 1897 год: спинальная анестезия.

Большое значение сыграл популярный и ныне метод тугого инфильтрата, так называемая футлярная анестезия, которую изобрел А. И. Вишневский. Тогда этот метод часто использовался в военных условиях и в экстренных ситуациях.

Развитие анестезиологии в целом не стоит на месте: постоянно разрабатываются новые препараты (например, фентанил, анексат, налоксон и др.), обеспечивающие безопасность для пациента и минимум побочных явлений.